– И сколько килограммов он попросил тебя перевезти?
Ответа на этот вопрос у Ханио не было, поэтому он ограничился словами: «Этого я сказать не могу» – и зевнул.
– В Лаосе золото такое дешевое. Если брать во Вьентьяне по рыночной цене, в Токио можно получить вдвое. Главное – довезти. Вот прошлый парень из ACS придумал классную штуку. Растворял золото в кислоте – в царской водке, разливал в бутылки из-под виски и дюжинами таскал их в Японию. А здесь уже обратно выделял золото. Представляешь?
– Что-то больно мудрено. Один выпендреж. Вот у меня, к примеру, туфли из золота, а поверх крокодиловая кожа наклеена. Только ноги очень мерзнут.
– Эти самые?
Рурико, не скрывая любопытства, наклонилась, чтобы поближе рассмотреть обувь Ханио, но ни тяжести, ни блеска благородного металла не ощутила. Тем временем глаза Ханио словно магнитом притягивала глубокая ложбинка между ее грудями, которые – правду сказал старичок – смотрели в разные стороны, точно поссорились, но под давлением с двух сторон против своей воли прижимались друг к другу, разделенные только мучнисто-белой ложбинкой. Казалось, Рурико присыпала это место тальком. Ханио представил, что целует ее в ложбинку и будто тычется носом в детскую присыпку.
– А как с контрабандой американского оружия через Лаос? Перевалочный пункт в Гонконге? Но это ж сколько геморроя! База Татикава [4] куда ближе. Там-то оружия завались.
Ханио прервал ее:
– Муж-то когда вернется?
– К обеду должен зайти ненадолго. Он тебе что, не сказал?
– Вот я и решил подойти пораньше. Ну что, может, вздремнем немножко, пока он не пришел? – Ханио еще раз зевнул и скинул пиджак.
– Ах ты, несчастный! Устал, что ли? Ложись тогда на мужнину кровать.
– Нет, я на твою хочу.
Без лишних слов Ханио схватил Рурико за руку. Она стала отбиваться и дотянулась до пистолета, лежащего на пуфике.
– Идиот! Пулю захотел?
– Меня все равно убьют. Так что мне без разницы – придет твой муж или не придет.
– Зато для меня есть разница. Вот я сейчас тебя застрелю и останусь жить, а если муж застанет нас в постели, нам обоим крышка.
– Да, простая арифметика. Но у меня вопрос: ты знаешь, что ждет того, кто убьет агента ACS? Да еще без причины.
Рурико побледнела и покачала головой.
– Вот что.
Ханио подошел к уставленной безделушками полочке, взял куклу в национальном швейцарском костюме и согнул ее так, что она переломилась пополам.
5
Ханио разделся первым и, забравшись под простыню, стал думать, что делать дальше:
«Надо постараться, чтобы это дело продолжалось как можно дольше. Чем дольше, тем больше шансов, что явится ее муженек и застрелит нас обоих».
Он полагал, что, если их убьют, так сказать, в процессе, это будет самая лучшая смерть. Старику неприлично так умирать, а молодому в самый раз. Почетней кончины не придумаешь.
Идеально, конечно, ничего не знать до самого последнего момента. Что может быть лучше падения с вершины экстаза в пучину небытия?
Но для Ханио это был не вариант. В предчувствии гибели надо растянуть удовольствие. Страх, который испытывают перед лицом смерти обычные люди, не позволяет им наслаждаться сексом, однако к Ханио это не имело отношения. Он будет мертв до того, как успеет рот открыть, ну и что с того? Пока до этого дойдет, только одно имеет значение: надо прожить каждый момент жизни, один за другим, растягивать ее и наслаждаться ею.
Чего было не отнять у Рурико, так это невозмутимости и уверенности в себе. Она небрежно прикрыла венецианские жалюзи наполовину, но шторы задергивать не стала. Комната, наполненная голубым светом, стала походить на аквариум. Нисколько не стесняясь, Рурико сняла с себя одежду. Дверь в ванную комнату была распахнута, и Ханио мог видеть ее обнаженную фигуру, наблюдать, как, стоя перед зеркалом, она побрызгала туалетной водой под мышками, мазнула духами за ушами.
Плавные контуры ее тела – от плеч до ягодиц – сразу навели на мысль о сладких объятиях. Он смотрел на девушку как зачарованный, с трудом веря в происходящее.
Наконец, грациозно ступая, Рурико обошла вокруг кровати и с деловым видом юркнула под простыню.
Понимая, что это не самая подходящая тема для разговора в постели, Ханио тем не менее не смог побороть любопытство:
– Зачем вокруг кровати-то?
– Это у меня вроде ритуала. Знаешь, собака, перед тем как улечься, кружится на месте. Инстинкт своего рода.
– А я не знал.
– Ладно, времени нет. Давай по-быстрому, – расслабленно проговорила Рурико, закрывая глаза и обхватывая Ханио за шею.
Стратегия Ханио заключалась в том, чтобы максимально растянуть процесс, как можно дольше удерживать партнершу на грани – попробовать одно и вернуться к началу, потом другое, и снова отступление. И так несколько раз. Но к его удивлению, с первого же раза пошло не так, как он привык. Глядя на тело Рурико, можно было понять ту одержимость, с какой рассказывал о нем посетивший Ханио старичок. Поэтому план действий, намеченный Ханио, чуть было не провалился, но все же ему удалось устоять.
Задача заключалась в том, чтобы не дать Рурико отвлечься от того, чем они занимались, чтобы она оставалась сосредоточенной на этом даже под страхом смерти. И Ханио пустил в ход все приемы, которыми владел: то возбуждал в ней сожаление, что все вот-вот закончится; то дразнил, вызывая радость оттого, что это не кончается. Чтобы добиться нужного эффекта, требовались краткие паузы. Ханио был уверен в себе и умел их делать. Тело Рурико приобрело цвет спелого персика, и хотя девушка лежала на кровати, ощущение было такое, словно она парит в воздухе. Взгляд ее глаз, полных слез, цеплялся за лучи света, проникавшие через окно в потолке, и тут же соскальзывал вниз. Она была узницей, лишенной возможности вырваться на свободу.
Ханио бросался на приступ, делал паузу; передохнув, начинал снова. Но с каждым усилием он все ближе приближался к тому, чтобы оказаться в необыкновенной ловушке, которую представляло собой тело Рурико. Избежать этого можно было, только наблюдая, как ее фантазии становятся все более изощренными.
Занятый этим делом, Ханио услышал, как во входной двери тихо поворачивается ключ. Рурико ни на что не обращала внимания и, крепко зажмурившись, мотала головой из стороны в сторону. Лицо ее было мокрым от пота.
«А вот и конец, – подумал Ханио. – Пистолет, скорее всего, с глушителем. Сейчас он проделает маленький красный тоннельчик в моей спине, который войдет в грудь Рурико».
Дверь потихоньку затворилась. В квартиру определенно кто-то вошел. Однако ничего не случилось.
Ханио не хотелось оборачиваться – к чему лишние усилия? Раз уж времени совсем не остается, надо, чтобы концовка была достойной. Лучше всего, если смерть застанет его именно в такой момент. Конечно, жизнь не была целиком посвящена ожиданию этой минуты, и тем не менее он с ощущением неожиданно свалившегося счастья топил себя в подготовленных Рурико восхитительных ловушках. Но даже когда все закончилось, ничего не произошло и Ханио, не отрываясь от Рурико и приподняв голову, как змея, обернулся.
Он увидел толстого, комичного вида человека средних лет, одетого в модный, абрикосового цвета пиджак и берет. На коленях у него был большой альбом для рисования, в котором толстяк энергично водил карандашом.
– Э-э… не шевелитесь, не шевелитесь, – кротко проговорил он, не отводя глаз от бумаги.
Рурико будто пружиной подбросило, стоило только услышать его голос. Ханио поразился, увидев на ее лице выражение безотчетного ужаса.
Рурико сильно дернула простыню, натягивая ее на себя, и села на кровати. Ханио остался голым, единственное, что он мог делать в таком положении, – переводить взгляд с Рурико на вошедшего и обратно.
– Почему ты не стреляешь? Почему ты нас не убил? – пронзительно воскликнула Рурико и разрыдалась. – А-а, понятно! Ты собрался поджаривать нас на медленном огне.